"Персона PLUS" № 4, 2010 г.



Наследие




Алексей ДАЕН
/1976 — 2010/


ВЗГЛЯД СНИЗУ. ПОСЛЕДНИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ.
 
 
20 ЛЕТ БАРХАТНОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Здесь можно жить —
запах влажных поленьев
сладковатый — в печи —
из трубы —
дым иссиня-серый —
улетает в сумерки
греть низкие облака
пока я охлаждаю гортань
вязким пивом
и Президент предлагает
надписать свой мемуар



ЧАЙКИ

Сергею Шабалину

Переглянулись чайки
и разлетелись —
вторя моим родственникам — близким и незнакомым —
на юг
и на запад
Сколько тех чаек было?

Эти мысли оказались весьма совместимы
с капелью
когда я направлял объектив на останки снега —
серого снега —
на скрюченых по-старушечьи ветках
дерева во дворе —
на фоне спортивной площадки
облюбованной детворой разноцветной
бьющей по мячам
головами-ракетками-ногами-руками
обращающей ноль внимания
на самолеты
певчих птиц
лающих собак
вой сирен
гудки авто
свисток регулировщицы в оранжевой жилетке
фотоаппарат в ожидании
перенацеленный на флагшток —
любимое место моей чайки



ЗВОНКИ

многие люди
считают себя моими друзьями
имеющими полное право
знать все о моей жизни

их вопросы
неразнообразны:

как дела?
что нового?
как твоя?
как здоровье?
что сказал врач?
когда появишься на людях?

и опять:
так значит
со здоровьем все в порядке?

порой не пойму:

то ли имя и номер мои
в их телефонных книжках
записаны карандашом

то ли они на последней



СВЕТЛЯЧКИ/NYC

Ночью в квартиру мою светлячки залетают. Лежу с открытыми глазами и слежу.
Зеленоватые точечки вспыхивают и гаснут. Как и мысли мои. Тьма; и звезды
зелены.
Четыре, нет, — пять их. Одни в метре от пола, другие в двух.
Один под потолок забрался — четыре с малым метра.
Вспышка крохотная и угасание вниз. Несколько прохладно. Градусов
семнадцать.
По Цельсию. И не влажно. Идеальная пиджачная погода. Но ночь. И одеяло до
кадыка.
Закрываю глаза. Пещеры перуджийские. Открываю — Марсово поле.
Закрываю — Чернобыль.
Открываю — Центральный Парк.
Закрываю — пепел ВТЦ. Открываю — красота.
Не спать, не спать! Но и не вставать — не мешать светлячкам творить
чудесное.
Превращать мой угол в искусство должны они. Но черт дергает.
Встань и закури в унисон зеленым, — говорит.

Черное, красное, зеленое. Светлячки не залетают, когда дамы у меня ночуют.
Не хотят мешать? Или тайны о красоте хранят мои? Не спросить безмолвных.
Черчу прямые между ними. Эта форма на параллелепипед похожа,
а вчерашняя на звезду Спасской башни походила. И все на фоне квадрата
черного.

Просыпаюсь. Ничто не снилось. Или не помню. Кофе черно-коричнев.
Выхожу на веранду засветло. Свежий ветер с реки волосы колышет.
Кто-то затормозил резко. Вдалеке. И кондиционеры молчаливы.
Не влажно, но будет к полудню. Влажность летнего города
с косой меня сопровождает.
Три месяца предынфарктного состояния.

В Москве, ровно год назад (июнь, 2006), пух тополиный ватой облегал пиджак
мой,
а сейчас трехмиллиметровые зеленые деревьев семена в волосах.
И кофе с сигаретой в даль испаряются. Вернуться в кровать?
Или город предрассветный послушать? Второе.
Конечно, — второе!

А вот и птичка запела первая. Только природы ее не знаю.
Что слушать, впрочем, и не мешает. Да и в памяти рыться
в этот час неэтично по отношению к себе самому. А разум
в короткую даль дня устремляется. Но, работы кроме,
ничего не видит. Но, нет, вечер забрезжил. И женщина в нем.
И улыбка ее теплая, и смешинки у глаз. И стрекочет о чем-то.
Только голос и слышу. Музыкален он. И поддакиваю.
С чем соглашаюсь? Против чего протестую? Смотрю и улыбаюсь.
И взгляд ловлю. Нежный-нежный — винный.
И жестикуляцию зрачками пританцовываю.
И светает.
И светлячков не видать.

И тем же утром на улицу. Люди заспаны.
Дворники орошают тротуары холодной водой из шлангов.
И улыбаются.
Беру газету бесплатную из рук разносчика и гляжу в заголовки слепо.
Ничего не произошло, пока я спал. И это нравится.

Толчея на станции метро. Неверное движение равно попаданию под поезд.
А если визуально познакомиться со знаком равенства, то шпалы спасением
выглядеть станут, хоть и норовят иначе.

Кое-как втираюсь в вагон. Не до поручня. Груди женские в живот мой
упираются.
А личико — так себе. Сексуальна романтика часа пик.
Минуты дам.



ЗАЛ

новая клавиатура и напиток рядом, —
географически на параллели,
иной лишь градус
если приблизить объектив (50мм) на расстояние
38, то угол выбьет глаз — с корректировкой —
ниже 40, —
и так лучше
незаметно время
на угол градус разменяв
астигматизм флюоритом
баллом 5 раздвинуло —
пространство
между объектом и неважно —
чем за ним —
бокэ лишь гаммой
не дрогнуть — здесь момент
хотя и дрожь пойти на пользу может
как артистически-художественный шаг
к пустому залу —
зал после постройки пуст —
ни выблядка, ни прохиндея
штатив расставил ноги шире
он так и до мышей
до: макрообъективом
:лишь до вспышек —
сквозь диффузию
пластмасс



ПОСЛУШАЙ ДЯДЮ!

резкий!?
ну, загнул ты, дядя.
в фотографиях, да и то — не всегда,
знаешь ли, рука с перепоя... не трынди... себе наливай.
а как слепок с лица... та посмертная маска?
что Сливка делал? да и сливки со Сливки не снимешь уже.
а в Уэльсе... да что в Уэльсе... как в Калифонрии — у Монтерея... почти.
ни Монтень меня. о чем разговор-то?
ах, да! помню такого. кажется, он только вчера ушел.
или вышел.
и ты иди.



* * *

Полет Б-52
Быстрее
С мертвым самолетчиком внутри



ESCALATOR POEM

высокие ходят
в глаза
заглядывают
длинноногие
брюнетки
по Праги брусчатке
:не бл.ди —
женщины
ежедневно

(Эта подборка прислана Алексеем Даеным Евгению Степанову 16 ноября 2010 года, а 21 ноября Алексей скончался. )


 

главная | новый номер | гвозди номера | архив | редакция | пресса о нас | магазин | гостевая




Яндекс.Метрика